Наркан, гражданство и терапия: публичная библиотека Лос-Анджелеса изменилась со временем

Воробьи убежали со двора. Среди классики было тихо. Джон Сабо вышел из лифта и прошел через залитый солнцем атриум Центральной библиотеки. Он прошел мимо спящего бездомного и с ловкостью шпиона исчез в стопках переплетенных архивов, сотен тысяч важных и малоизвестных страниц, включая «Журнал Американской торговой палаты в Японии» 1991 года.

Высокий мужчина с сединой в бородке, Сабо, городской библиотекарь, курирует 72 филиала, бюджет в 241,8 миллиона долларов, 17 000 ресторанных меню, 64 гавайских гитары, том Шекспира 1685 года и шкафчики с куклами для детского театра. Он остановился у полки с многолетними журналами «Семейный мастер». Основанное в 1951 году для тех, кто затирает плитку и вешает шкафы, это издание не могло сравниться с мемуарами принца Гарри или романом Стивена Кинга.

«Как часто об этом просят?» - сказал Сабо, который рассчитывает будущее в сантиметрах и параграфах и недавно прочитал книгу о том, как штаты США приобрели свою форму. «Я не хочу его терять, но это ценное пространство. Вот о чем я думаю. Как совместить все это вместе».

Миссия Публичной библиотеки Лос-Анджелеса значительно расширилась с момента ее основания в 1872 году: она предлагает 500 книг для «суетного народа» из 6000 человек. Сегодня в нем хранится более 8 миллионов книг, и он обслуживает самое большое и разнообразное городское население среди всех библиотечных систем страны.

Он находится на пороге технологических перемен с электронными книгами, искусственным интеллектом, обученными компьютерными «кибернавтами» и 7000 комплектами рюкзаков Tech2go, которые можно взять напрокат, в комплекте с ноутбуками и точками доступа. Футуристическая лаборатория 3D-печати библиотеки Octavia Lab, названная в честь писательницы-фантаста Октавии Батлер, производила защитные лицевые щитки для больниц в первые дни пандемии.

Библиотека — это одновременно и святилище мировых знаний, и полотно, отражающее недостатки нации.

«Мы являемся отражением наших районов», — сказала Карен Пикард-Фоур, которая координирует безопасность и социальные службы в Центральной библиотеке и всех ее филиалах. «Когда мы как общество перестали заботиться о менее удачливых?» она спросила. «Нет среднего класса. Это имущие и неимущие. Вот почему люди здесь спят днем».

Бездомные стреляются и моются в ванных комнатах библиотеки, а вещи свалены у них под ногами. Среди Гомера, Вергилия и Аристотеля ропщут психически больные. Наркоманы сидят с отвисшими глазами среди книг на иностранных языках и бюста Джебрана Халила Джебрана. За последние восемь месяцев 435 из почти 1200 сотрудников библиотеки прошли обучение нарканам, и по меньшей мере шесть жертв передозировки наркотиков были реанимированы на территории библиотеки. Социальный работник Эдна Осепанс недавно была нанята в Центральную библиотеку, чтобы присматривать за взволнованными посетителями под пастельными фресками времен колонизации Запада, которые сияют в ротонде.

«Речь идет о том, как мы приспосабливаемся к новой реальности», — сказала Джойс Купер, директор библиотечного обслуживания, которая неравнодушна к ирландским рассказам и любовным романам. «Люди уже много лет предсказывают упадок [американской] библиотеки, но мы продолжаем адаптироваться».

Библиотекари могут рассказать вам о перевороте страницы или тайне предложения. Но они находятся на передовой линии мира, который они редко себе представляли. Они могут в один момент найти своенравную книгу, а в следующий — утешить человека, больного шизофренией. У них есть тревожные кнопки на своих столах, они проходят курс управления стрессом и просматривают «Систему поддержки посетителей с учетом травм», руководство о том, как бороться со злоупотреблением наркотиками, пренебрежением взрослыми к себе, жестоким обращением с детьми, попрошайничеством, воровством, угрожающим поведением. и «люди с сильным запахом».

«Мы говорим «да» многим вещам», — сказал Сабо. «Речь идет о том, как мы определяем, что такое библиотека. Мне нравится тот факт, что люди могут рассматривать библиотеку как часть решения общественной проблемы. Но насколько социальной работы достаточно? Насколько достаточно программ общественного здравоохранения? Как далеко мы продвинемся в образовании взрослых?»